Ну вот и всё :)
Эти Форумы Лотоса завершают своё существование, как и было запланировано Новые Форумы Лотоса ждут всех и каждого. Новый подход, новые идеи, новые горизонты.
Если хотите продолжать старые темы, то открывайте их на новом форуме под тем же названием и оставляйте в первом сообщении ссылку на старую тему.
Не путайте с Джидду Кришнамурти - это другой учитель.
Вот нашел его статью:
U.G. Krishnamurti - Моя лебединая песня
Моя лебединая песня
U.G. Krishnamurti
http://www.ugkrishnamurti.net/ugkrishnamurti-net/SWAN_SONG.htm
(Это кусок был продиктован Луису Брэвли в середине февраля 2007 года)
То, что я нашел в себе сам, находится в противоречии со всем, что кто-либо говорил, в какой бы то ни было области человеческой мысли. Они ввели в заблуждение себя и неверно направили всех остальных. Например, вы все еще висите на крючке, поскольку, [думаете что] если бы поменяли свою диету, то умерли бы от голода. Но я хочу жить вечно! Можешь ли ты сохранить меня живым и здоровым тем способом, что я жил мои девяносто лет жизни? Нет? Но это все, что меня интересует!
Когда, однажды, это тело выбросит все, что было напихано в него вашей отвратительной культурой, оно будет функционировать необычно разумно. Оно способно позаботится обо всем.
Если я и признаю что-то, то это не то, что религиозные люди рассказали мне о функционировании тела, а то, что обнаружили медики. Но пока то, что они не знают – необъятно; и они никогда не узнают, как это тело работает.
Я никогда не принимал таблетки и даже не ходил к докторам. Все доктора, которые советовали мне не жить той жизнью, которой я жил, уже умерли. Есть одно исключение – однажды, когда я жил в Мадрасе, у меня была тифозная лихорадка. Брат моей жены был главным врачом центрального госпиталя в Мадрасе. Британцы имели отдельное крыло в этом госпитале для самих себя, и никто другой не имел права находиться в комнатах этого крыла. Так или иначе, в тот год они открыли это крыло для широкой публики. Таким образом, мой сводный брат получил там для меня одну из комнат и другую комнату для моей семьи. В той комнате жили моя жена и бабушка. Три медсестры ухаживали за мной, меняясь каждые восемь часов в течение целого месяца, до тех пор, пока я не встал на ноги.
Хотя я и утверждаю, что всех докторов надо пристрелить, я не даю совет другим не ходить к врачу. Я не знаю, что бы я делал, если бы попал в ситуацию, когда хотел бы продлить свою жизнь еще чуть-чуть. Таким образом, я никогда бы не сказал другим не показываться врачу.
Я отделался от всего порожденного человеческой мыслью. Все, что они говорили мне, запутывало меня. И то, что вы пытаетесь получить, вы никогда не сможете получить, потому что получать нечего. Вы есть то, во что верите. Если вы отпускаете одну веру, вы должны заменить ее другой, в противном случае - вы внезапно умрете. Я говорю вам: случиться клиническая смерть. И это не тот предсмертный опыт тех «предсмертно-опытных» мерзавцев.
Короче, лучше вам пойти зарабатывать деньги и наслаждаться плодами их.
Все эти отвратительные религиозные люди дурачат себя и дурачат других, живут легко, пользуясь доверчивостью и легковерностью людей, продают поддельный товар и обещают вам сладости, которые они никогда не смогут принести. Но вы хотите верить во всю эту ерунду. Это отражение на вашей разумности, на которое вы попались из-за всего того дерьма, действию которого подверглись.
Никто не давал мне мандат на спасение вас, людей, или спасения мира. Человеческий вид должен быть уничтожен после того, что он сделал с другими видами на этой планете! Ему нет места на этой планете. Если я уверен в чем-то - так это в этом. Если бы не ваше разрушительное оружие вы бы давно уже были уничтожены. И вы будете уничтожены, потому что теперь кое-кто имеет способ вас уничтожить. Но вы не собираетесь уходить элегантно, без того чтобы забрать с собой все формы жизни на этой планете.
Максимальное могущество можно уничтожить минимальными методами.
Тело знает, что ему нужно делать, чтобы спастись. Если у него не остается способов спастись оно уходит элегантно. Единственная причина существования этого организма – дать продолжение человеческому виду. Секс вообще-то только для размножения, но вы превратили его в движения для получения удовольствия. Для чего еще секс кроме как для размножения?
Человеческий вид появился на планете и думает, что все это было создано для него. Вы думаете, что были созданы для великой и благородной цели. Люди - презренные существа, более чем все другие формы жизни на этой планете.
Вы просто животные, но вы не готовы это принять. Вы не более разумны, чем другие животные.
Врожденная разумность человеческого тела удивительна. Это все, что ему требуется для спасения в любой жизненно-опасной ситуации.
Врожденная разумность - это то с чем вы рождаетесь; интеллект – то, что вы приобретаете из того, чему они вас учат. Таким образом, у вас нет ни слов, ни фраз, ни даже переживаний, который вы можете назвать вашим. Вы вынуждены использовать то знание, которое было в вас засунуто, чтобы испытать что-нибудь.
В вашей любви ничего нет: если вы не получаете то, что хотите, что случается с вашим «я люблю тебя дорогая, милая, нежный букетик, шнуки-пуки, сахарная попка, маленькая шу-шу, сладкая козявочка»? Если вы не получаете то, что хотите с помощью всего этого, то что случается с вашим милым голубком?
У меня есть только один тест – деньги. Насколько свободны вы со своими деньгами? Я не имею в виду «Насколько вы расточительны с вашими деньгами?».
Мне нечего терять, если все рухнет. Я ничего не приобрету, если все останется как есть.
Единственные отношения с другими, которые у вас есть в этом мире: «Что я могу с этого получить?» Это все о чем вы заботитесь. Кроме этого, нет ничего!
Вы все дурачите себя, думая, что собираетесь получить что-нибудь, подвисая около меня. Ха-ха-ха. Вы ничего не получите, потому что не нужно ничего ни от кого получать.
Вам не удастся запихнуть меня ни в одну из религиозных рамок. Мне не нужно обманывать людей и процветать за счет их доверчивости и легковерности. Зачем мне делать это? Я говорю вам: вы потеряете все. Вы не будете ничего ни от кого получать. Мне даже не нужно говорить вам, что вы не получите то, что хотите ни от кого. Это вы узнаете самостоятельно. Но это вы не можете сделать ни вашим собственным усилием, ни волевым актом, ни с помощью делания или не делания чего-либо. Это не то, что случается в поле причины и следствия.
Из моей системы было выброшено все. Я не знаю, как я был сброшен с этой карусели. Я вращался, вращался и вращался. Мне повезло, но это везение не в том смысле, что вы идете в казино и выигрываете, если вам повезет. Они посадили меня на карусель. Это длилось и длилось и длилось. У меня не было мужества спрыгнуть. Я был сброшен, как животное, которое падает с верхушки дерева. Животное просто поднялось и сбежало.
Страх делает ваше тело неэластичным и в этом случае вы, несомненно, сломаете ваши конечности. Мое тело всегда эластично.
Потребность в постоянстве – в постоянных отношениях, постоянном счастье и постоянном блаженстве, в любой области человеческого бытия – вот причина человеческого страдания. Нет ничего постоянного.
Так что не будьте чертовыми глупцами! Идите и делайте деньги. Это единственная вещь, которая меня впечатляет – деньги на бочку! Я говорил это бабушке и дедушке даже когда был маленьким.
Я пребываю в безупречной гармонии с этим миром, таким, каков он есть.
Я никогда не нарушу законы, как бы нелепы они не были.
Я сказал Бертрану Расселу – «Водородная бомба - это просто удлинитель для вашего полисмена. Вы хотите покончить с полисменом?»
«Ты должен где-то провести границу», - сказал он. Я просто попрощался и ушел.
Это мир вовсе не надо менять. Даже себя менять не надо.
Я не общительный человек и пока еще не анти-социальный.
Что я хочу подчеркнуть снова и снова: то, что произошло со мной не имеет ничего общего с той духовной ерундой, которую они проповедуют. В этом нет даже крошки духовного содержания. Это физический феномен - чистый и простой. Как только это тело освобождено от мертвой хватки всего того, что было засунуто туда духовными и светскими учителями, а также различными учеными и всякими медицинскими технологиями, оно функционирует очень действенным способом.
В момент моего рождения, когда моя мама представила мне себя: «Я - твоя мама», и обняла меня, и поцеловала меня, я, по-видимому, толкнул ее, и она умерла через семь дней после моего рождения. После этого они засунули меня в рамку «просветленного человека», они сказали, что мать такого ребенка не может больше иметь детей или секса и поэтому она умерла. На самом деле, она умерла от родильной горячки, а не потому, что родила «просветленного человека». Они обязательно должны запихнуть таких людей в эту рамку: «родившая просветленного человека».
Просветленный человек никогда не может заниматься сексом, потому что он не может воспроизвести еще одного похожего на него. Однажды корреспондент на телевидении спросил меня: «Почему бы нам не взять вашу сперму и не оплодотворить женщину?». Я ответил: «Спермы больше нет». Анандамаи перестала иметь периоды когда ей было двадцать один, после того как что бы то ни было с ней произошло. Она была милой женщиной. Она была подлинной.
Ваше рождение не в ваших руках. Вы здесь, потому что ваши родители занимались сексом. Но сейчас я могу сказать, что ваша смерть - в ваших руках.
В страдании нет никакого значения и нет никакого результата.
Если тело достаточно удачливо, чтобы случайно натолкнуться на свой натуральный путь функционирования, это не случается ни вашим собственным усилием, ни волевым актом, это просто случается, но не в результате делания или не делания чего-либо. Это даже не событие в поле причины и следствия. Слово «внепричинный» более подходит для этого, потому что «событие» не может быть вне поля причины и следствия.
Если это тело само натолкнется на это в себе, такое тело будет таким уникальным, ему не будет равных в этом мире, и оно будет функционировать экстраординарным способом. Такого тела еще не существовало на этой планете.
Вы можете не верить мне на слово. Будьте страдающими и умрите в своих страданиях.
Этот же человек будет более духовным, чем все другие претенденты, но не в обычном понимании «духовного» - этот вздор не должен больше использоваться. Слово «дух» не имеет никакого отношения к духовному дерьму - это только вздох, как «он вздохнул и умер».
Конец
Валлекросия
Февраль 2007
Один из моих саньясинов ездил к У. Г. Кришнамурти, и из-за того, что поспорил с ним, У. Г. Кришнамурти сейчас же разозлился. И такие люди, как У. Г. Кришнамурти, велят людям отбросить гнев, отбросить жадность, отбросить эго. Но если вы спровоцируете их... Вся их религиозность только на поверхности. Внутри прячется очень набожное эго, а когда эго становится набожным, оно становится ядовитым. Это еще более опасно, поскольку вы абсолютно не осознаете его, оно уходит очень глубоко в бессознательное.
У. Г. Кришнамурти прожил с Джидду Кришнамурти двенадцать лет, но он никогда не упоминает его имени. Если кто-то упоминает имя Джидду Кришнамурти, он тут же отвергает Джидду Кришнамурти, — а все, что он говорит, это просто имитация Джидду Кришнамурти, пересказ. Причина, по которой он не может признать того факта, что пробыл с Джидду Кришнамурти двенадцать лет, очень проста. Если он признает это, вы сможете сравнить его слова со словами Джидду Кришнамурти, и вы обнаружите, что это простой пересказ. Он повторяет, имитирует; он ничего не знает.
Такие люди были в мире всегда. Они перепробовали все то, что предписывали религии, но их усилия не могут устранить тень. Если у бамбука есть тень, вам не удалить тени бамбука, пока вы не удалите сам бамбук. Вы не можете непосредственно устранить тени; тени — это следствие. Если бамбук остается, остаются и тени. Но тень может быть очень тонкой. "Манифест Дзен" Ошо
Этот У. Г. Кришнамурти не является подлинным и искренним человеком, — но вы можете угодить в ловушку из-за того, что он повторяет прекрасные фразы. У него хорошая память, у него хороший интеллект, но это тень."Манифест Дзен" Ошо
Пападжи тоже совершенно уничижительно отзывался о Ю Джи. К сожалению, нет под рукой биографии, но там описывается случай, когда он встретил Ю Джи на улице, подошел, положил руку на плечо, рассмеялся и сказал, что-то вроде: "Ты считаешь себя гуру? Никакой ты не гуру".
Сама концепция просветлённости, всего лишь концепция. Мясо-ум просветлённым быть не может. А То, Что Есть всегда и так просветлено.
Цитата:
Это не может быть у кого-то вообще, ни в реале, ни в потенциале.
Ты хочешь обладать Нирвана, Единство, Божественность и т.д.? Это по поределению невозможно.
Цитата:
Ум не может быть просветлённым просто потому, что он ограниченная часть Единства. Часть никогда не сможет охватить Целое.
Цитата:
Это нельзя воплотить, потому что это и так всегда воплощено!
Вот почитай о опыте просветления Юджи Кришнамурти. Может это немного развеет твои иллюзии.
-------
И вот мы все в «Казино де Пари», смотрим шоу. В этот
момент у меня было очень странное ощущение: я не знал, танцую ли это я на
сцене, или это танцует кто-то другой. Очень странный опыт: своеобразное
движение здесь, внутри меня. (Сейчас это для меня совершенно естественно.)
Не было разделения: не было никого, кто смотрит на танцующего. Вопрос, был
ли я тем, кто танцует, или там на сцене есть танцующий, поставил меня в
тупик. Меня озадачило это своеобразное переживание отсутствия различия
между мной и танцующим и некоторое время продолжало беспокоить — а потом
мы вышли.
Вопрос «Что это за состояние?» был очень интенсивным — это не была
эмоциональная интенсивность — чем больше я пытался найти ответ, чем больше
мне не удавалось найти ответ, тем большую интенсивность приобретал вопрос.
Это как (я всегда привожу такое сравнение) рисовая шелуха. Если поджечь
кипу рисовой шелухи, она продолжает гореть изнутри; снаружи огня не видно,
но если ты прикоснешься к ней, то обязательно обожжешься. Точно так же
меня не оставлял вопрос: «Что это за состояние? Я хочу этого. Хватит.
Кришнамурти сказал: "У тебя нет никакого способа", но я все равно хочу
знать, что это за состояние, в котором были Будда, Шанкара и все эти
учителя».
Потом (в июле 1967 г.) наступила другая фаза. Кришнамурти снова был с
беседами в Саанене. Мои друзья потащили меня туда и сказали: теперь
наконец это бесплатно. Почему бы тебе не пойти и не послушать? Я сказал:
«Ладно, пойду послушаю». Когда я его слушал, со мной произошло что-то
странное — необычное ощущение, что он описывал мое, а не его состояние.
Зачем мне было знать его состояние? Он описывал что-то, какие-то движения,
какую-то осознанность, какую-то тишину — «В этой тишине нет ума; есть
действие» — и все такое. Так вот: «Я в этом состоянии. Какого черта я
делал эти тридцать или сорок лет, слушая всех этих людей и борясь, пытаясь
понять состояние его или кого-то еще, Будды или Иисуса? Я в этом
состоянии. Сейчас я в этом состоянии». Затем я вышел из-под навеса, чтобы
больше не возвращаться.
Потом — очень странно — этот вопрос «Что это за состояние?» преобразовался
в другой: «Откуда я знаю, что я в этом состоянии, состоянии Будды,
состоянии, которого я так хотел и требовал у каждого? Я в этом состоянии,
но как я могу знать это?»
На следующий день (сорок девятый день рождения У. Г.) я сидел на скамейке
под деревом, с видом на одно из самых прекрасных мест, семь холмов и семь
долин (в Сааненланде). Я сидел там. Нельзя сказать, что там был вопрос;
все мое существо было этим вопросом: «Каким образом я знаю, что я в этом
состоянии? Во мне есть какое-то особое разделение: есть кто-то, кто знает,
что он находится в этом состоянии — то, о чем я читал, что испытал, о чем
они говорили — именно это знание смотрит на это состояние, так что только
это знание спроецировало это состояние». Я сказал себе: «Послушай,
старина, за сорок лет ты не сдвинулся ни на шаг; ты там же, в клеточке
номер один. Это то же самое знание, что спроецировало твой ум туда, когда
ты задал этот вопрос. Ты в той же самой ситуации и задаешь тот же самый
вопрос: "Откуда я знаю?", потому что это знание, описание этого состояния
другими людьми создало для тебя это состояние. Ты дурачишь себя. Ты чертов
дурак». Итак, ничего. Но все же было некое особое чувство, что это и есть
то самое состояние.
Второй вопрос: «Каким образом я знаю, что это именно то состояние?» — у
меня не было никакого ответа на этот вопрос — вопрос был как вихрь,
который никак не прекращается. Потом вопрос внезапно исчез. Ничего не
произошло; вопрос исчез. Я не сказал себе: «О Боже! Теперь-то я нашел
ответ». Даже это состояние исчезло — то состояние, в котором, как я думал,
я нахожусь — состояние, в котором пребывали Будда, Иисус — даже это
исчезло. Вопрос исчез. Для меня все кончилось, вот и все, понимаете. С тех
пор я никогда не говорил себе: «Теперь у меня есть ответы на все эти
вопросы». То состояние, о котором я прежде говорил: «Это именно то
состояние», — это состояние исчезло. Кончено, понимаете. Это не пустота,
это не отсутствие, это не вакуум, это не является ничем таким; вопрос
вдруг исчез, вот и все.
(Исчезновение его основного вопроса, после открытия, что на него нет
ответа, было физиологическим феноменом, по словам У. Г.: «Внезапная
"вспышка" внутри, как будто взрывающая каждую клетку, каждый нерв и каждую
железу в моем теле. И с этим "взрывом" исчезла иллюзия, что существует
продолжительность мысли, что есть центр, есть "Я", связывающее мысли».)
Тогда мысль не может связываться. Связывание прерывается, и как только оно
прервано, с ним покончено. Тогда мысль взрывается не однажды; каждый раз
как возникает мысль, она взрывается. То есть эта продолжительность
прекращается, и мысль попадает в свой естественный ритм.
С тех пор у меня не возникает никаких вопросов, потому что вопросы больше
не могут здесь оставаться. У меня бывают только очень простые вопросы
(например, «Как добраться до Хайдарабада?»), чтобы функционировать в этом
мире — и у людей есть ответы на эти вопросы. На те вопросы ни у кого нет
ответов — так что вопросов больше нет.
В голове все сжалось — внутри моего мозга ни для чего не было места.
Впервые я ощутил, что в моей голове все «сжато». Так что эти васаны
(прошлые впечатления), или как там вы их называете — они иногда пытаются
высовываться, но клетки мозга так «плотно сжаты», что у них больше нет
возможности дурачиться там. Разделение не может оставаться там — это
физическая невозможность; вам с этим ничего не надо делать, понимаете.
Поэтому я говорю, что, когда происходит этот «взрыв» (я употребляю слово
«взрыв», потому что это похоже на ядерный взрыв), он вызывает цепную
реакцию. Каждой клетке в твоем теле, клеткам в самом мозге твоих костей
приходится подвергнуться этому «изменению» — я не хочу использовать это
слово — это необратимое изменение. Не может быть и речи о возврате назад.
Не может быть речи о «падении» для этого человека. Необратимо: своего рода
алхимия.
Это похоже на ядерный взрыв, понимаете — он разбивает все тело; это конец
для человека — это такая разрушительная сила, которая взрывает каждую
клетку, каждый нерв твоего тела. Я прошел тогда через ужасную физическую
пытку. Не то чтобы ты испытывал сам «взрыв»; ты не можешь испытать
«взрыв», но его последствия, эти «радиоактивные осадки» меняют всю химию
твоего тела.
В: В некотором смысле вы, конечно же, отличаетесь от других людей.
У. Г.: Физиологически, возможно.
В: Вы сказали, что в вас произошли потрясающие химические изменения.
Откуда вы знаете это? Вы когда-нибудь проходили обследование, или это ваше
умозаключение?
У. Г.: Последствия этого («взрыва»), то, как сейчас работают чувства, без
какого-либо координатора или центра — это все, что я могу сказать. И еще —
изменилась химия — я могу это говорить, потому как, если только не
происходит этой алхимии, или изменения химии в целом, освобождение этого
организма от мысли, от продолжительности мысли, невозможно. А поскольку
продолжительность мысли отсутствует, можно с легкостью сказать, что нечто
произошло, но что все-таки произошло? Этого я никак не могу испытать.
В: Может быть, это ум играет в игры, и я всего лишь думаю, что я «человек,
который взорвался».
У. Г.: Я не пытаюсь здесь ничего продавать. Это невозможно симулировать.
Это вещь, которая случилась вне той области, той сферы, где я ожидал
изменений, мечтал о них и желал их, так что я не называю это «изменением».
Я правда не знаю, что случилось со мной. Я вам рассказываю то, как я
функционирую. Кажется, что есть какая-то разница между тем, как вы
функционируете и как функционирую я, но по сути своей не может быть
никакой разницы. Как может быть какая-то разница между мной и тобой? Ее не
может быть; но, судя по тому, как мы пытаемся выразить себя, она как будто
есть. У меня ощущение, что есть некая разница, и все, что я пытаюсь
понять, — в чем эта разница. В общем, вот так я функционирую.
(В течение недели, последующей «взрыву», У. Г. наблюдал существенные
изменения в работе его органов чувств. На последний день его тело
перенесло «процесс физической смерти», и эти изменения приобрели характер
постоянных качеств.)
Потом начались изменения — со следующего дня, и продолжались в течение
семи дней — каждый день одно изменение. Сначала я обнаружил мягкость кожи,
прекратилось моргание глаз, потом изменения во вкусе, запахе и слухе — я
заметил эти пять изменений. Возможно, они присутствовали и раньше, и я
лишь впервые заметил их тогда.
(В первый день) я заметил, что моя кожа стала нежной, как шелк, и как-то
по-особому светилась, золотистым светом. Я брился, и каждый раз, когда я
пытался провести бритвой, она проскальзывала. Я сменил лезвия, но это не
помогло. Я потрогал свое лицо. Чувство осязания было другим, а также то,
как я держал лезвие. Особенно моя кожа — моя кожа была нежной как шелк и
светилась таким золотистым сиянием. Я не стал относить это на счет чего бы
то ни было; я просто наблюдал это.
(На второй день) я впервые почувствовал, что мой ум находится в
«расцепленном состоянии», как я это называю. Я был в кухне наверху,
Валентина приготовила томатный суп. Я посмотрел на него и не понял, что
это такое. Она сказала мне, что это томатный суп, я попробовал его и
осознал: «Вот какой вкус у томатного супа». Потом я проглотил суп и тогда
вернулся к этому странному состоянию ума — хотя «состояние ума» здесь не
подходит; это было состояние «не ума» — в котором я снова забыл. Я снова
спросил: «Что это?» И она снова сказала, что это томатный суп. Я снова
попробовал его. Снова я проглотил его и забыл. Я сколько-то поиграл с
этим. Тогда это было так странно для меня, это «расцепленное состояние»;
теперь оно стало нормой. Я больше не провожу время в грезах, беспокойстве,
концептуализации и прочих видах мышления, как это делает большинство
людей, когда они находятся наедине с собой. Мой ум теперь задействован
только тогда, когда он нужен, например, когда вы задаете вопросы или когда
мне надо починить магнитофон, или что-то типа того. Все остальное время
мой ум находится в «расцепленном состоянии». Конечно, теперь память
вернулась ко мне — сначала я потерял ее, но теперь она вернулась, — но моя
память находится на заднем плане и вступает в действие только при
необходимости, автоматически. Когда она не нужна, здесь нет ума, нет
мысли, есть только жизнь.
(На третий день) друзья пригласили себя ко мне на обед, и я сказал:
«Ладно, я что-нибудь приготовлю». Но я почему-то не мог как следует
ощущать запах и вкус. Я мало-помалу осознал, что эти два чувства
трансформировались. Каждый раз, как какой-нибудь запах проникал мне в
ноздри, он раздражал мой обонятельный центр практически одинаковым образом
— исходил ли он от самых дорогих духов или от коровьего навоза —
раздражение было одно и то же. И потом, каждый раз, пробуя что-то на вкус,
я ощущал только основной ингредиент — вкус остальных ингредиентов медленно
приходил следом. С того момента духи потеряли для меня всякий смысл и
пряная пища перестала нравиться. Я мог ощущать только преобладающие специи
— чили или что-то такое.
(На четвертый день) что-то произошло с глазами. Мы сидели в ресторане
«Риалто», и я ощутил потрясающее чувство зрительной перспективы, как в
вогнутом зеркале. Вещи, которые двигались по направлению ко мне, как будто
входили в меня, а вещи, отдалявшиеся от меня, казалось, появлялись изнутри
меня. Для меня это было такой загадкой — мои глаза как гигантская камера,
которая меняет фокус без моего вмешательства. Теперь-то я привык к этой
загадке. Я теперь так и вижу. Когда ты меня возишь в своей «мини», я как
кинооператор, перемещающий свою тележку, и машины, едущие по встречной
полосе, движутся внутрь меня, а те, что нас обгоняют, выезжают из меня, а
когда мои глаза на чем-то фиксируются, они фиксируются с абсолютным
вниманием, как камера. И еще о моих глазах: когда мы вернулись из
ресторана, я пришел домой и посмотрел в зеркало, чтобы разглядеть, что
такое с моими глазами, как они «зафиксированы». Я долго смотрел в зеркало
и обнаружил, что у меня не моргают веки. Полчаса или три четверти часа я
смотрел в зеркало — и так и не моргнул. Инстинктивное моргание
прекратилось — и так обстоит дело и до сих пор.
(На пятый день) я заметил изменения слуха. Когда я слышал лай собаки, он
зарождался внутри меня. То же самое было с мычанием коровы, гудком поезда
— внезапно все звуки стали возникать как будто внутри меня — они
появлялись изнутри, а не снаружи — и так до сих пор.
Пять чувств изменились за пять дней, а (на шестой день) я лежал на диване
— Валентина была в кухне — и вдруг мое тело исчезло. Тела не было. Я
посмотрел на свою руку. (Это сумасшедшая штука — вы бы меня отправили в
психушку.) Я смотрел на нее: «Это моя рука?» Там не было вопроса, но вся
ситуация была такова — это все, что я описываю. И вот я потрогал тело —
ничего — я не ощутил, что было что-то кроме прикосновения, понимаешь,
кроме точки контакта. Тогда я позвал Валентину: «Ты видишь мое тело на
диване? Ничто внутри меня не говорит, что это мое тело». Она прикоснулась
к нему: «Это твое тело». И все-таки ее уверение не принесло мне
удовлетворения или успокоения: «Что за фигня? Мое тело отсутствует». Мое
тело исчезло, и оно так и не вернулось. Точки контакта — вот все, что
осталось этому телу — для меня там больше ничего нет — потому что зрение
не зависит от чувства осязания здесь. Так что у меня даже нет никакой
возможности создать полный образ моего тела, потому что там, где нет
осязания, отсутствуют точки здесь, в сознании.
(На седьмой день) я снова лежал на том же самом диване, расслабляясь и
наслаждаясь «расцепленным состоянием». Когда входила Валентина, я
распознавал ее как Валентину, когда она выходила из комнаты — все, пусто,
никакой Валентины — «Что это? Я даже не могу представить, как выглядит
Валентина». Я слушал звуки, исходящие из меня. Я не мог соотнести их. Я
обнаружил, что все мои чувства не координировались внутри: координатор
отсутствовал.
Я почувствовал, как во мне что-то происходит: жизненная энергия собиралась
в фокус из разных частей моего тела. Я сказал себе: «Твоей жизни пришел
конец. Ты умираешь». Тогда я позвал Валентину и сказал: «Я умираю,
Валентина, и тебе придется что-то сделать с этим телом. Отдай его докторам
— может быть, они им воспользуются. Я не верю в сжигание или захоронение и
тому подобное. В твоих собственных интересах поскорее избавиться от этого
тела — оно будет вонять через день — так почему же не отдать его?» Она
сказала: «Ты иностранец. Швейцарское правительство не примет твое тело.
Забудь об этом» — и ушла. И вот все это пугающее движение жизненной силы,
как будто собирающейся в одну точку. Я лежал на диване. Ее кровать была
пустой, и я передвинулся на эту кровать и вытянулся, готовясь. Она
проигнорировала меня и ушла. Она сказала: «Сегодня ты говоришь, что
изменилось то-то, завтра изменилось то-то, а послезавтра еще что-то
изменилось. Что это такое?» Ее не интересовало все это — никогда ее не
трогали все эти религиозные вопросы — она никогда ни о чем таком не
слышала. «Ты говоришь, что умираешь. Ты не умираешь. Ты в порядке, крепкий
и здоровый». Она ушла. Тогда я вытянулся, а это все продолжалось и
продолжалось. Вся жизненная энергия собиралась в фокус — где была эта
точка, я не знаю. Потом появилась точка, где все выглядело так, как будто
окошко видеокамеры само пытается закрыться. (Это единственное сравнение,
которое приходит мне в голову. То, как я это описываю, весьма отличается
от того, как все это происходило тогда, потому что там не было никого, кто
думал бы в таких понятиях. Все это было частью моего опыта, иначе я не мог
бы говорить об этом.) Итак, окошко пыталось закрыться, но было что-то,
пытавшееся удержать его открытым. Затем, спустя какое-то время, не
осталось воли что-то делать, даже препятствовать закрытию окошка. И вдруг
оно закрылось. Я не знаю, что произошло после этого.
Этот процесс длился сорок девять минут — процесс умирания. Это было как
физическая смерть. Даже теперь это случается со мною: руки и ноги
холодеют, тело немеет, дыхание замедляется, а потом ты задыхаешься. До
какого-то момента ты здесь, ты делаешь как будто свой последний вдох, а
потом все кончается. Что происходит после этого, неизвестно.
Когда я очнулся от этого, кто-то сказал, что мне звонят. Я вышел и
спустился вниз, чтобы ответить на звонок. Я был в оцепенении. Я не знал,
что произошло. Это была физическая смерть. Я не знаю, что вернуло меня к
жизни. Я не знаю, как долго это продолжалось. Я ничего не могу сказать об
этом, потому что с пережившим это было покончено: не было никого, кто мог
пережить эту смерть... Это был конец. Я поднялся.
Я не ощущал себя новорожденным ребенком — ни о каком просветлении не могло
быть и речи, — но вещи, которые поразили меня на той неделе, изменения во
вкусе, зрении и так далее, закрепились как постоянные качества. Я называю
все эти события «катастрофой». Я называю это «катастрофой», потому что, с
точки зрения того, кто считает это чем-то волшебным, блаженным, полным
благости, любви и экстаза, это физическая пытка — с такой точки зрения это
катастрофа. Катастрофа не для меня, но для тех, кто представляет, будто
должно случиться нечто чудесное. Это что-то типа того, как если бы ты
представлял себе Нью-Йорк, мечтал о нем, хотел очутиться там. Когда ты на
самом деле уже там, ты не обнаруживаешь ничего подобного; это место,
забытое Богом и, возможно, забытое даже чертями. Это совсем не то место, о
котором ты мечтал и к которому стремился, а нечто совершенно другое. Что
там, ты на самом деле не знаешь — у тебя нет никакого способа знать что-то
об этом — здесь нет образа. В этом смысле я никогда не могу сказать себе
или кому-то: «Я — просветленный, освобожденный, свободный человек; я
освобожу человечество». От чего свободный? Как я могу освободить кого-то?
Не может быть и речи об освобождении кого-то. Для этого у меня должен быть
образ себя как свободного человека, понимаешь?
Потом (на восьмой день) я сидел на диване и вдруг произошел потрясающий
взрыв энергии — сильнейшей энергии, потрясшей все тело, диван, дом и как
будто всю Вселенную — все тряслось, вибрировало. Это движение невозможно
создать. Оно было внезапным. Я не знаю, исходило ли оно снаружи или
изнутри, сверху или снизу — я не мог определить место; оно было повсюду.
Это продолжалось часами. Это было невыносимо, но я ничего не мог сделать,
чтобы остановить это; я был абсолютно беспомощен. Так все и продолжалось,
день за днем, день за днем. Стоило мне только сесть, это начиналось — эта
вибрация, как эпилептический припадок или типа того. Даже не
эпилептический припадок; это продолжалось день за днем.
(В течение трех дней У. Г. лежал на кровати, с телом, скрученным болью —
по его словам, боль была как будто в каждой клетке тела. Похожие взрывы
энергии время от времени случались с ним в течение следующих шести
месяцев, стоило ему только лечь или расслабиться.)
Тело было неспособно... Тело ощущает боль. Это очень болезненный процесс.
Очень болезненный. Это физическая боль, потому что у тела есть ограничения
— у него есть форма, свои собственные очертания, и когда происходит взрыв
энергии, которая не является ни твоей, ни моей энергией, ни энергией Бога
(или назовите это как хотите), это похоже на реку во время половодья.
Энергия, которая действует при этом, не ощущает границ тела; ей нет до
этого никакого дела; у нее своя собственная движущая сила. Это очень
больно. Это совсем не экстаз, не благостное блаженство или тому подобная
чушь — какой вздор! — это действительно очень больно. О, я страдал не один
месяц после этого; и до этого тоже. Все страдают. Даже Рамана Махарши
страдал после этого.
Огромный каскад — не один, но тысячи каскадов — это все продолжалось и
продолжалось, месяц за месяцем. Это очень болезненный опыт — болезненный в
том смысле, что у энергии свое собственное, особое действие. Хм, знаете, у
вас в аэропорту есть реклама сигарет «Уиллс». Есть атом: вот так проходят
линии. (У. Г. демонстрирует) По часовой стрелке, против часовой стрелки, а
потом так, и после вот так. Она движется внутри, как атом — не в одной
части тела, во всем теле. Как будто из мокрого полотенца выжимают воду — и
так во всем твоем теле — это очень больно. Это происходит даже сейчас. Ты
не можешь пригласить это; ты не можешь призвать это; ты ничего не можешь
сделать. Такое ощущение, как будто это окутывает тебя, нисходит на тебя.
Откуда нисходит? Откуда оно приходит? Как оно приходит? Каждый раз это
происходит по-новому — очень странно — каждый раз это приходит по-другому,
так что ты не знаешь, что происходит. Ты ложишься на кровать, и вдруг это
начинается — оно начинает двигаться медленно, как муравьи. Я даже думал
иногда, что у меня в постели клопы, вскакиваю, смотрю — (смеется) никаких
клопов, тогда я снова ло-жусь — и тогда опять... Волосы электризуются, и
так оно медленно движется.
По всему телу были болезненные ощущения. Мысль до такой степени
контролировала это тело, что, когда она ослабевает, весь метаболизм
взбудоражен. Все это менялось своим путем, без какого бы то ни было моего
вмешательства. И потом изменилось движение рук. Обычно руки поворачиваются
вот так. (У. Г. демонстрирует) Здесь, в запястьях, в течение шести месяцев
были жуткие боли, пока они сами по себе не развернулись, и все движения
теперь вот такие. Вот почему говорят, что мои движения — как мудры
(мистические жесты). Движения рук теперь весьма отличаются от того, какими
они были раньше. Потом были боли в костном мозге. Каждая клетка стала
меняться, и так продолжалось шесть месяцев.
Затем начали меняться половые гормоны. Я не знал, мужчина я или женщина —
«Что такое?» — вдруг с левой стороны появилась женская грудь. Всевозможные
штуки — я не хочу вдаваться в детали — есть полный отчет обо всем этом.
Это все продолжалось и продолжалось. Этому телу понадобилось три года,
чтобы попасть в свой новый, собственный ритм.
В: Можем мы понять, как это произошло с вами?
У. Г.: Нет.
В: Можем мы понять, что произошло?
У. Г.: Вы можете прочитать описание событий моей жизни, вот и все.
Однажды, где-то около моего сорок девятого дня рождения, что-то
прекратилось; в другой день изменилось еще одно чувство; на третий день
изменилось что-то еще... Есть описание того, как это происходило со мной.
Какую ценность это представляет для вас? Никакой. В то же время это очень
опасно, потому что вы пытаетесь симулировать внешние проявления. Люди
симулируют эти вещи и верят, что что-то происходит, — вот что могут
сделать люди. Я вел себя нормально. Я не знал, что происходит. Это была
странная ситуация. Нет никакого смысла оставлять какие-то описания — люди
лишь будут симулировать это. А это состояние — нечто естественное.
(На его торсе, шее и голове, в тех местах, которые индийские святые
называют чакрами, его друзья наблюдали припухлости различных форм и
цветов, которые периодически то появлялись, то исчезали. Внизу живота эти
выпуклости были в виде горизонтальных сигарообразных полосок. Над пупком
был твердый миндалевидный нарост. Твердая синяя припухлость, похожая на
большой медальон в центре его груди, была увенчана меньшей по размеру,
красно-коричневой медальонообразной выпуклостью у основания горла. Эти два
«медальона» как будто были подвешены к разноцветному вздутому кольцу —
голубому, коричневатому и светло-желтому — вокруг его шеи, как на
изображениях индуистских богов. Были и другие совпадения между этими
припухлостями и образами индийского религиозного искусства: его горло было
вздуто таким образом, что его подбородок, казалось, лежит на голове кобры,
как на традиционных изображениях Шивы; прямо над его переносицей была
белая выпуклость в форме лотоса; по всей голове расходились малые
кровеносные сосуды, образуя рисунок, напоминающий стилизованные шишки на
головах статуй Будды. Две большие плотные выпуклости, похожие на рога
Моисея и мистиков Дао, периодически проявлялись и исчезали. Синие
змеевидные артерии на его шее расходились и поднимались к голове.)
Не хочу быть эксгибиционистом, но вы же доктора. Есть нечто, связанное с
индуистским символизмом, — кобра. Вы видите эти припухлости здесь? — они
принимают форму кобры. Вчера было полнолуние. Тело подвержено влиянию
всего происходящего вокруг; оно не отдельно от того, что происходит вокруг
тебя. Что происходит там, так же происходит и здесь — есть только
физический отклик. Это сопричастность. Твое тело подвержено влиянию всего,
что происходит вокруг; и ты не можешь предотвратить это, по той простой
причине, что броня, которую ты выстроил вокруг себя, разрушена, и поэтому
оно очень чувствительно ко всему происходящему. Следуя фазам луны — полной
луны, полулуния, четверти луны, — эти выпуклости здесь принимают форму
кобры. Может быть, поэтому люди создали все эти образы — Шиву и тому
подобное. Но почему форма кобры? Я спрашивал многих врачей, почему здесь
припухлости, но никто не мог мне дать удовлетворительного ответа. Не знаю,
есть ли тут какие-то железы или что-то типа того.
Есть определенные железы... Я столько раз это обсуждал с врачами, которые
исследуют железы внутренней секреции. Эти железы и есть то, что индуисты
называют чакрами. Эти железы внутренней секреции находятся как раз в тех
местах, где индусы предполагают нахождение чакр. Тут есть такая железа,
которая называется «тимус». Она очень активна в детстве — очень активна —
у детей бывают чувства, необычные чувства. При достижении половой
зрелости, как говорят, она переходит в пассивное состояние. Когда это
снова происходит, когда ты заново рождаешься, эта железа автоматически
активируется, так что все эти чувства присутствуют. Чувства — это не мысли
и не эмоции; ты со-чувствуешь кому-то. Если кто-то поранится там, эта рана
чувствуется здесь — не как боль, но есть какое-то чувство, понимаешь — ты
автоматически говоришь «Ах!».
Это случилось со мной, когда я был на кофейной плантации: мать стала бить
ребенка, малыша. Она была вне себя от ярости, она так сильно ударила
ребенка, что он чуть не посинел. И кто-то спросил меня: «Почему ты не
вмешался и не остановил ее?» Я стоял там — понимаете, я был так растерян.
«Кого мне следует жалеть, мать или ребенка? — такой был мой ответ. — Кто
виноват?» Оба были в такой нелепой ситуации: мать не могла контролировать
свой гнев, а ребенок был так беспомощен и невинен. Это имело продолжение —
это переходило от одного к другому — и потом я заметил все эти штуковины
(следы) на моей спине. Так что я был частью этого. (Я это говорю совсем не
для того, чтобы на что-то претендовать.) Это возможно, потому что сознание
нельзя разделить. Все, что происходит вокруг, оказывает воздействие на
тебя. Тут не может быть и речи о том, что ты сидишь и судишь кого-то;
происходит такая ситуация, и она тебя затрагивает. Тебя затрагивает все,
что происходит там.
В: Во всей Вселенной?
У. Г.: Видишь ли, она слишком большая. Все, что происходит, находится в
поле твоего сознания. Сознание, конечно, неограниченно. Если ему больно
там, то тебе здесь тоже больно. Если тебе больно, там возникает
немедленный отклик. Я не могу сказать о Вселенной, всей Вселенной, но в
поле твоего сознания, в ограниченном поле, в котором ты действуешь в
настоящий момент, ты откликаешься — не то чтобы это ты откликался.
И все остальные железы тоже здесь... Тут так много желез; например гипофиз
— «третий глаз», аджна чакра, как ее называют. Как только прекращается
вмешательство мысли, во владение вступает эта железа: именно эта железа
отдает инструкции или приказы телу; уже не мысль; мысль не может
вмешаться. (Вероятно, поэтому ее так называют*. Я не интерпретирую, ничего
подобного; может быть, это натолкнет вас на какую-то идею.) Но вы
построили крепость этой мыслью, и вы не позволяете себе подвергаться
воздействию происходящего.
Поскольку нет никого, кто использовал бы эту мысль как самозащитный
механизм, она сжигает себя. Мысль подвергается сгоранию, ионизации (если
можно использовать этот научный термин). Мысль в конечном счете является
вибрацией. Так что, когда происходит такая ионизация мысли, она извергает,
иногда покрывая им все тело, вещество, подобное пеплу. Твое тело покрыто
им, когда в мысли нет совсем никакой нужды. Когда ты не используешь ее,
что происходит с мыслью? Она выжигает себя — это энергия — это сгорание.
Тело нагревается. В результате этого в теле возникает сильный жар, а кожа
покрывается — твое лицо, стопы, все — этим пеплоподобным веществом.
…..
Ты снова в этом первозданном,
изначальном, чистом состоянии сознания — назовите это «осознанием» или как
угодно. В этом состоянии вещи происходят, и нет никого, кто заинтересован,
никто не смотрит на них. Они приходят и уходят своим чередом, подобно
текущим водам Ганги: втекают сточные воды, наполовину сожженные трупы, и
хорошие вещи, и плохие — все, — но эта вода всегда чиста.
Самое удивительное и поразительное из всего этого было то, когда сенсорные
органы начали свою независимую деятельность. Не было координатора,
связывающего ощущения, и у нас были большие проблемы — Валентине пришлось
иметь дело со всем этим. Мы ходили на прогулки, и я спрашивал: «Что это?»
Она говорила: «Это цветок». Я проходил еще несколько шагов, смотрел на
корову и спрашивал: «Что это?» Как ребенку, мне приходилось узнавать все
заново (не то чтобы узнавать заново, но, понимаешь, все знание было на
заднем плане и никак не выходило на передний план)
…
Когда я смотрю на
что-то, я на самом деле не знаю, на что я смотрю, — вот почему я говорю,
что это состояние незнания. Я действительно не знаю. Вот почему я говорю,
что как только ты здесь, по какой-то странной случайности, с этого момента
все происходит на свой собственный лад. Ты всегда в состоянии самадхи; не
может быть и речи о вхождении или выхождении из него; ты постоянно там. Я
не хочу использовать это слово, и поэтому я говорю, что это состояние
незнания. Ты действительно не знаешь, на что смотришь.
Я ничего не могу с этим сделать — не может быть и речи о моем возвращении
назад; все кончено — это действует и работает другим образом.
Сегодня, когда все читали журнал "Эзотера", я прочитал две статьи Ю Джи Кришны насчёт того, что просветления нет и там описывался весь его опыт... Очень страшно и впечатляет, если задуматься... Только непонятно одно "но", почему он косит под Джидду Кришнамурти, ведь он постоянно посылает всё к чертям в разговоре...
Сообщения: 8763
Темы: 15
Откуда: из шутки Профиль Карма: +197/–6
Такой чудесный человек и потерял память. Как это ему удалось? А как потом ему удалось вспомнить все то, о чем он здесь говорил?
А на Кришнамурти совсем не похож... ни внешне, ни даже мыслями...
Его феномен в том - что это просветлённый материалист и скептик, якобы.
Да, противоречивый человек.
С детства он практиковал серьезную садхану.
Потом резко стал атеистом и отрицал все духовное.
Потом в 49 лет с ним начало нечто происходить, очень сильные переживания.
Говорят его энергетика не была готова к ним, поэтому ему было так тяжело.
И он признавал, что если бы не предыдущая практика, то он не выжил бы...
Просветление - это огромный поток энергии, и если тело не подготовлено, то выдержать его невозможно.
Вы не мoжeте начинать темы Вы не мoжeте отвечать на сообщения Вы не мoжeте редактировать свои сообщения Вы не мoжeте удалять свои сообщения Вы не мoжeте голосовать в опросах
Движется на чудо-технике по сей день
Соблюдайте тишину и покой :)
1999-2019
