Ну вот и всё :)
Эти Форумы Лотоса завершают своё существование, как и было запланировано Новые Форумы Лотоса ждут всех и каждого. Новый подход, новые идеи, новые горизонты.
Если хотите продолжать старые темы, то открывайте их на новом форуме под тем же названием и оставляйте в первом сообщении ссылку на старую тему.
Уважаемый Сшонэ, пролистав страницы с Вашими Творениями, мне стало понятно, что Они Гениальны!!!
За что Вас так Бог Одарил? Некоторые стихотворения спокойно дочитать невозможно, настолько Они Великолепны, аж в Экстаз впадаю... Но, вот незадача, где-то встретилась строка про Тупой Экстаз, и как узнать ТУП ЭТОТ ЭКСТАЗ ИЛИ ВОЗВЫШЕН?
Так перламутрово скроено в зале высоком,
Строенном кем-то, кого ощущаю и знаю,
Из уважения всуе его иногда называю
Вовсе не богом, а где-то божественным оком.
Что же оно изначально меня похвалило,
Будто луча плащаница до сердца упала,
Белою сутью проникла, потом пощадила
В миг, когда сил оставалось на доннышке - мало?
Вот разыгралась природа и что-то за нею,
Праведный Бог покачнулся в глубоких высотах,
Даже поднялся зеленым, чуть-чуть пламенея,
Славно раздул по мирам горневидные соты.
Мне остается, природа, проникнуть и ведать,
Что за тобой бесконечно рождается снова.
Око, ты знаешь, ты молишься, рушится кредо,
Кредо привычки рождением в чем-то иного.
Все потаенно меняется в калейдоскопе,
Бог перестроил и фокус, и жесткую рамку,
Стерлась земное в своем желевидном потопе,
Кто-то потянет опять на земле свою лямку.
Промысел плавно поднимется новою планкой,
Рок ниспадает хламидами прежней одежи,
Бог, ты нашел себе новую свежую самку,
Значит людские тебе не понравились рожи!
Приоткрывается суть низнебесных рождений,
Странностью ужаса многозубастых рептилий,
Вот и сгибают свои непосильно колени
И пожирают шагами бесчетные мили.
Рядом стоящие вкруг, помогают друг - другу,
Всем дошагать до высот и высоких молений,
Чтобы никто не упал из зловещего круга,
Круга судьбы и последующих воплощений.
Как мне помочь и воскрикикнуть, - вы слепомохнаты!?
Вы ошибаетесь, - свет не дается свечами,
Радугой вам переменчивость серебра - злата,
В блеске софитов горды вы не теми лучами.
Только не слышит меня рать густая,
Тянется в гору тяжело - тягучею массой,
Может быть, Око, ты ведаешь новую расу,
Где-то рождаясь, она и мою пыль сметает?
Может не так возлежишь, окоем изначальный,
На строгом севере тих и холоден донельзя?
Бог перламутровый встал вседержаще печально
И говорит о почившей безвременно пользе.
Я ли шагаю к тебе, Бог, доверою древней,
Мне ли устать и потом возлежать при палатах
Или прожить свою жизнь при харчевне,
Ряженым быть и просить на земле медь и злато?
Что же за польза такая, смертельность и холод?!
Бог, его образ донельзя растаявший иней,
Неутолим и зовут к небесам боль и голод,
Я и не думал, что мир может быть таким сильным.
Так перламутрово скроено в зале высоком,
Строенном кем-то, кого ощущаю и знаю,
Из уважения всуе его иногда называю
Вовсе не богом, а где-то божественным оком.
Близко ли до обмана, стоит на свете жить
И по дороге пьяной гордо собой кружить?
Это ли круг на месте? бляха блестит во-фрунт
Эх, ты, солдат, невесте не отсылаешь гуд!
Спрятано девять граммов, где-то, где позвонок,
Пусть ты сейчас не пьяный, токо ты ползунок.
Плачет невеста - мама, все-таки ты живой,
Выпал им окаянный жребий твоей судьбой.
Где же начало, где ты? скажет ли бог на кой
Вертит твою планету, или твоей судьбой?
Чтобы очищалась пылью чья-то опять судьба,
Чтоб не садили пули в ветреного раба,
Чтобы осталась раса, чтоб не осталось войн,
Чтобы вовек не гасла жизнь, если ты живой.
Возвышенна шизофрения,
Суть удушающая - спрут
Живет, где ложь, обман - стихия!
К себе заманчиво зовут.
Им по-плечу любое дело
И вкратчиво, как тень, слегка
Немного справа, малость слева
Ведут обман издалека!
Но правдой ловится мошенник,
Ренген просвечивает суть,
Он страстно лупит себя в грудь,
Что честен, в боге, не изменник!
По делу вечностью сражен,
Так острова морского пленник
Судьбой побит Наполеон.
Тихая, милая завязь, гордая, что судьба,
Ходит недопитаясь, значит на том слаба.
Вот и сейчас, что в прошлом, виден знакомый ряд,
Пьяность в обличье пошлом - сетуют и галдят
Как же далек знакомый, детства родного звук,
Звук от родного дома, отчитий родимый стук!
Ты постучи, о, папа, я открываю дверь,
Там не нога, а лапа, темный и страшный зверь.
Я убегаю рьяно в сумрак, где тишина
Сквозь островки бурьяна, где не моя вина,
Здесь остановка молча, время про здесь -теперь,
Нет, не хочу сквозь толщу, ждет там косматый зверь.
Здесь я окно открою, птицы и мне поют,
Словно я дрозд весною, воссоздаю уют.
Белых берез сережки, ласково говорят, -
Зверь, ты одел сапожки и подливаешь яд.
Нет, я не пью, не надо! и ухожу домой,
Льется тропинка садом, сказочным под луной.
Льется тропинка полем, где окоем и свет,
Воля, родная воля, сквозь черноземы лет.
Мягко вода струится, темный сменив наряд,
Явственно серебристый, словно звериный яд.
Что же осталось делать, всюду одна судьба,
Зверь, ты ли мною смелый, где-то в морщине лба.
Где-то в пучине прошлой, там, где родной отец
Грозно кричал истошно, матерно под конец.
Громко кричал зверино, окон дрожала тюль,
То не весною было, кажется был июль.
Люди купались в речке, быстрая здесь вода,
Лошади без уздечки, кажется Ингода,
Ты не утонешь, мама, мама себя спасешь,
Вырос я без обмана и на отца похож.
Зверь, я тебя ли знаю, твой ли я поводырь
Жизнь ты моя святая, лопнула, что пузырь.
Мягко вода струится сквозь земляную шель,
Белый туман, что птица или знакомый зверь...
Осталась тихая межзвездная пора,
Неспешным инеем затеяно убранство
И дел моих последняя гора
Ушла в горизонтальное пространство.
Высокий кречет, неземной петух
Воскликнут, что подъем уже устроен
Земля, предчуствуя, тогда усилит слух,
Но все тщета, пусть даже слух утроен.
Земля, аля узорною резьбой
Как хорошо с тобою быть святыми,
Да только ложь, животный страх, разбой,
Обман, война, безделие, пустыни.
Все опадет, что прошлая кора,
Что шкура зайца, волка и бульдога,
Земля, ты им извечная нора
Пускай небес им не видать порога.
Не вся вина возляжет на людей,
Не получилось донести до-сердца
Ни путь, что нынче верного верней,
Ни приоткрыть божественные дверцы
Туда, где рай, где временами бог
Устраивает звезды - карнавалы,
Там рыцарь, натирающий клинок,
Фортуна приоткрыла покрывала.
Пусть горизонт - скупая полоса,
Разделит высшее и чью-то рабью долю,
Высокая зарайская лоза
Не воскресит в молебнах чью-то волю.
Высокий свет, что так давно угас,
И прежде тоже не горел высоко,
Но горнее проистекает соком,
И покрывается росой иконостас.
Где же вы, березовые соты,
На небесной пасеке моей?
Тем ли вы заполнены, пустоты,
Чем они сердечней, тем больней?
Как суметь не пасть в краю ущелья,
Где не просто ржавым проводам,
Что скатились рыжей канителью
В кладбище утерянным годам.
Темная излучина лоснится,
Будто строгий и рабочий пес,
Темная, а что-то тебе снится,
Может, сон заветное принес?
И молчать отселя неохота,
Чтоб лучами солнце подтянуть
До плечей, веселая пехота
Собирается в последний путь,
В темную пучину мавзолея,
Где кумиры важные лежат,
Бывшие, без страсти и елея,
Каждый в камень правильно зажат.
Но они и нынче правят миром,
Заполняя нужные места,
Жадным и блестящем, горклым жиром,
Где-то в основании моста.
Что ведет до горней канители
Из лучей веселых и простых,
В мире там, где войны надоели,
В горнем воздаянии святых.
Не молчит особое пространство
Зябко временами теребит
Воина, что в новом окаянстве
Будет, как положено убит.
И падут густые канители
Мамы, поседевшие, волос,
Эх, Россия, тебя вечно ели,
Только жив поставленный колосс.
Горний воздух поднатянет крылья,
Устемится русский дух туда,
Где не сказка расстается с былью,
А исправны жизнь и провода.
Сшонэ 080812
Сатана
И веруя, найдя порядок тем
В своей душе доподлинно правдивым,
Но что-то в средостении систем
Не кажется ни нужным, ни радивым.
Приходит мысль, рожденный сатана
Так важен людям полюсом запретным,
Он вроде был совсем не многодетным
И даже не приметная жена
Ему не грела пирожки на ужин,
И вечерами с облаками стужи
Он не влетал веселый и спьяна.
А в чем же мир мне кажется не тем?
А ролью женщин, впрочем роль мужчины,
Который смел и временами нем,
Когда подмяли женские почины.
Не мне судить, но в кладбище мирском
Я изредка, но все-таки бываю.
И своих близких горько вспоминаю,
А впрочем, не жалею ни о ком,
Когда слова задвигались, что черви,
Идти к врачам? Пустое, это нервы
И колокол, звонящий за окном.
И кажется в блаженной глубине
Души, где правит матушка природа
Все так как есть, реальностью во сне
Особого, последнего похода.
Где все серьезно, но изменено,
Не названо законностью системы,
Благая жизнь не изменяет схемы,
Поскольку все, что можно, казнено.
И где живет неназваный палач?
И слез уж нет, хотя и слышен плач,
То плачу я, и вправду, и давно.
Мира темная долгая хмарь
Ускользнула змеей расторопною,
Не пойду я дорогой болотною,
А пойду в золотистую даль.
Вот уже отыграло жнивье
И стерня жестковатая колется,
Пусть зерно желтовато покоится,
Пусть колышется сердце мое.
Его силою девятерых,
Его жар на всеобщее кружево,
Пусть, когда горизонтом завьюжило,
Сохранились святые дары.
Тишина, не молчишь, тишина!
Что-то там проглубинное строится,
Бог, спасибо, а сердце все молится,
Будто спит на душе целина.
Эта грань свежей тайной полна,
Здесь иначе, крупнее, по-новому.
Покидает горячую голову
Лепомудрая седина.
Чтож, я снова в свои надцать лет
Проникаю за майю небесную,
Принимаю, Земля, тебя тесною,
В окружении малых планет.
Подожди, покажу тебе грань.
Горной лентою чуть золотистою,
В добром инее хлябь серебристая
Украшает заснежную рань.
Элита, тебе счастья на земле!
Но явственно простраиваешь губы
Там, где вино и пиво на столе,
А на развале золото и шубы,
Чья красота, укрытая в ветвях,
Смотрела осторожною опаской?
Все кончено! И не поможет страх,
Когда фортуна, потеряв повязку,
Подняв ружье, чтобы на тех столах
Лежала дичь прожареною краской.
Что остается? впрочем ничего,
Пусть лес последний расстилает ветки
И горний мир проявит естество,
Упрячет шторм последние креветки.
Но остается праздненство столам,
Где президенты поглощают пиво,
Моя земля, ты издревле жила,
Чтобы кому-то нравилось красиво.
Замечу я, не в этом красота!
Не в смерти братьев наших малых,
Ведь нынче прогибается плита
Для всех грехов с низов до пьедесталов.
Все ниже лезвие небесных гильотин,
Все резче мимика жующих за столами,
Не ведают, что раб тот господин,
Что убивает или просто ранит.
Гора свинца и нынче правит бал.
Охота, байки травятся глумливо,
Не ведают, последний тот привал,
Где умерло последнее красиво.
Вы не мoжeте начинать темы Вы не мoжeте отвечать на сообщения Вы не мoжeте редактировать свои сообщения Вы не мoжeте удалять свои сообщения Вы не мoжeте голосовать в опросах
Движется на чудо-технике по сей день
Соблюдайте тишину и покой :)
1999-2019
