Ну вот и всё :)
Эти Форумы Лотоса завершают своё существование, как и было запланировано Новые Форумы Лотоса ждут всех и каждого. Новый подход, новые идеи, новые горизонты.
Если хотите продолжать старые темы, то открывайте их на новом форуме под тем же названием и оставляйте в первом сообщении ссылку на старую тему.
Толстой, я думаю, это мое мнение, что он писал для тех, кому это было нужно... для тех кто еще не укрепился в вере. У него есть спекулятивные рассуждения о религии, собственное евангиле, кому то это всеравно может помоч... он много говорил о смысле бытия "вообще"... если бы люди следовали всему этому... но их больше притягивает извращения, а не следование пути истины...
Проблема Толстого в том, что он был душевен и совестлив, но бездуховен, и потому не смог познать сокровенной сути, которая скрывается за формой любой религии, особенно православной.
Он, как мне представляется, запутался в своих долгах и обязанностях, то оставаясь барином и домашним тираном, угнетающим жену и ближних, то погружаясь в жизнь народа. И потому, даже эпопейный роман "Война и мир" оставляет не высокое духовное чувство, а ощущение хроники тех времён, обывательско-светской жизни, терзания ищущей души.
"Вообще, я начинаю понемногу исцеляться от моих отроческих недостатков, исключая, впрочем, главного, которому суждено наделать мне еще много вреда в жизни -- склонности к умствованию". Как говорится, от своих отстал и к другим не пристал. "Изредка я тоже присутствовал на уроках, сторонясь от графа, с первого же раза оттолкнувшего меня напускной холодностью, щетинистыми волосами и презрительным выражением прищуренных глаз. В первый раз в жизни встретился мне юноша, преисполненный такой странной и непонятной для меня важности и преувеличенного довольства собой", - пишет в своих воспоминаниях его однокашник.
Всю жизнь он то грешил, то публично каялся и исповедовался, но скорее поверхностно, подчёркивая всё же свою значимость за внешней скромностью. В состоянии аффекта он теряет самообладание и становится агрессивным, импульсивным.
Цитата:
Всю мою жизнь я слышу со всех сторон сокрушения любителей литературы об уходе Толстого в область религиозно-нравственной проповеди. «Сколько гениальных художественных творений лишились мы из-за этого!» – Подобные стенания доказывают лишь непонимание личности Толстого и детскую непродуманность того, что такое русская художественная гениальность. На склоне жизни каждого из гениев России возникает мощная, непобедимая потребность: стать не только вестником, а именно пророком – гонцом горнего мира, выражающим высшую Правду не одними только образами искусства, но всем образом своей жизни. Найти такой синтез и воплотить его в реальности дано только ничтожным единицам. Лев Толстой не нашёл его и в проповедничестве своём не создал ничего, равноценного «Войне и миру». Но поступить он мог только так и никак иначе.
Трагедия Толстого заключается не в том, что он ушёл от художественной литературы, а в том, что дары, необходимые для создания из собственной жизни величавого образа, который превышал бы значительность его художественных творений, – дары, необходимые для пророческого служения, – остались в нём нераскрытыми. Духовные очи не разомкнулись, и миров горних он не узрел. Духовный слух не отверзся, и мировой гармонии он не услышал. Глубинная память не пробудилась, и виденного его душою в иных слоях или в других воплощениях он не вспомнил. Шаданакар остался ему неизвестен, метаистория – непонятна, исторические процессы и цели – неразгаданы, а любовь к миру и требования духовности – не примирены. Его проповеди кажутся безблагодатными потому, что рождены они только совестью и опираются только на логику, а духовного знания, нужного для пророчества, в них нет.
Но духовная жажда его была так велика, а чувство долга проповеди так неотступно над ним довлело, что тридцать лет он пытался учить тому, что подсказывала ему совесть. А так как совесть его была глубока, разум остр, а словесное мастерство – колоссально, то безблагодатная проповедь оказалась достаточно сильна, чтобы вызвать образование секты и даже перекинуться далеко за рубеж, рассеивая семена идеи о непротивлении злу злом, – семена, падавшие в некоторых странах на подготовленную почву и давшие потом такие всходы, как социально-этическая доктрина Махатмы Ганди.
Таким образом, нам через пятьдесят лет начинает брезжить суть происшедшего с Толстым. Он принял свою духовную жажду за призыв к проповедничеству; своё покаяние – за право учительного обращения к миру; своё вступление на длительный и тернистый путь к пророчеству – за санкцию на пророчество. Он опередил самого себя.
Но преждевременное проповедничество, усиливая его гордыню и запутывая его в противоречиях, не ускоряло, а замедляло его движение по тому отрезку пути, какой оставался ему до раскрытия внутренних даров и до превращения в пророка. Ему казалось, что нужен ещё какой-то героический акт: не то – мученичество за веру, не то – подвижнический уход от общества и от культуры. И действительно: если бы он не заблудился среди нагромождений своего рассудка, если бы ушёл из дому лет на двадцать раньше, сперва – в уединение, а потом – с устной проповедью в народ, совершенно буквально странствуя по дорогам России и говоря простым людям простыми словами о России Небесной, о высших мирах Шаданакара, о верховной Правде и универсальной любви, – эта проповедь прогремела бы на весь мир, этот воплощённый образ Пророка засиял бы на рубеже XX века надо всей Европой, надо всем человечеством, и невозможно измерить, какое возвышающее и очищающее влияние оказал бы он на миллионы и миллионы сердец. Но, запутавшись в тенётах своих противоречивых обязанностей, действительных и мнимых, Толстой долго колебался, не смея поверить в правильность своего понимания – бросить свою семью и сложившийся за столько десятков лет уклад жизни. Когда же поверил и совершил – ему было восемьдесят два, силы иссякли, и долгожданное утоление духовной жажды встретило его уже по ту сторону смертной черты.
Тот, кто был Толстым, теперь не водительствует, кажется, никем из живущих по кругам Шаданакара, как Лермонтов, Гоголь или Достоевский. На высотах метакультуры он творит иное – то, что для тех слоёв ещё грандиознее, чем «Война и мир» – для нас. Ибо тройственный дар-долг гения – вестника – пророка, за который он столько лет боролся с самим собой, – лишь подобие наивысших форм служения и творчества, осуществляемых в затомисах метакультур и ещё выше – вплоть до Синклита Человечества. Земное творчество – лишь подготовка к творчеству в высших мирах. Потому-то и обращена такая внимательная забота Провиденциальных сил на судьбы и души тех, кого мы называем обычно творцами культуры. Поэтому к ним посылаются даймоны, поэтому их оберегают херувимы и поэтому же демонические силы борются за каждую пядь их жизни и за каждое движение их души.
Цитата:
Сослуживцы отзываются о нем таким образом: ..."говорил он хорошо, быстро, остроумно и увлекал всех слушателей беседами и спорами".
"... он не был горд, а доступен, жил как хороший товарищ с офицерами, но с начальством вечно находился в оппозиции. "По временам на Толстого находили минуты грусти, хандры: тогда он избегал нашего общества. ...Иногда Толстой куда-то пропадал и только потом мы узнавали, что он находился на вылазках, как доброволец, или проигрывался в карты. И он нам каялся в грехах. Часто Толстой давал товарищам лист бумаги, на котором были набросаны окончательные рифмы. ...Мы должны были подбирать к ним остальные, начальные слова. Кончалось тем, что Толстой сам
подбирал их, иногда в очень нецензурном смысле...
...Толстой был бременем для батарейных командиров и поэтому вечно был свободен от службы: его никуда нельзя было командировать. В траншеи его не назначили; в минном деле он не участвовал. Кажется, за Севастополь у него не было ни одного боевого ордена, хотя во многих делах он участвовал как доброволец и был храбр...
-- Вот все время так, -- говорил с усмешкой Тургенев. Вернулся из Севастополя с батареи, остановился у меня и пустился во все тяжкие. Кутежи,
цыгане и карты (во всю ночь); а затем до двух часов спит, как убитый. Старался удерживать его, но теперь махнул рукой.
Какое бы мнение ни высказывалось и чем авторитетнее казался ему собеседник, тем настойчивее подзадоривало его высказать противоположное и начать резаться на словах...
Услышав похвалу новому роману Ж. Занд, он резко объявил себя ее ненавистником, прибавив, что героинь ее романов, если бы они существовали в
действительности, следовало бы, ради назидания, привязывать к позорной колеснице и возить по петербургским улицам. У него уже тогда вырабатывался тот своеобразный взгляд на женщин и женский вопрос, который потом выразился с такой яркостью в романе "Анна Каренина"...
"Когда Тургенев только что познакомился с графом Толстым, то сказал о нем:
-- Ни одного слова, ни одного движения в нем нет естественного, Он вечно рисуется перед нами, и я затрудняюсь, как объяснить в умном человеке
эту глупую кичливость своим захудалым графством.
А вот что пишет его сын, Л.Л. Толстой
... "Однажды отец в порыве ярости кричал на него (воспитателя швейцарца).
"Я вас выброшу из окна, если вы будете вести себя подобным образом".
... "Отец любил сам давать уроки математики...
Он задавал нам задачи и горе нам, если мы их не понимали. Тогда он сердился, кричал на нас. Его крик сбивал нас с толку, и мы уже больше ничего
не понимали". (Там же, стр. 48).
"... Иногда таким исключением была болезнь детей, недоразумения с прислугой, или ссоры между родителями, всегда бывшие мне неприятными".
... "Я вспоминаю довольно серьезную ссору между отцом и матерью. Я тогда примирил их. Что же было причиной ссоры? Я не знаю, быть может отец был недоволен чем-нибудь, что сказала мать, быть может просто рассердился он на нее, чтоб дать выход своему плохому настроению. Он был очень сердит и кричал своим громким, неприятным голосом. Еще ребенком питал я отвращение к этому голосу. Мать, плача, защищалась. " (Там же, стр. 49).
Проблема Толстого в том, что он был душевен и совестлив, но бездуховен, и потому не смог познать сокровенной сути, которая скрывается за формой любой религии, особенно православной.
а ты оплел себя паутиной "сокровенной сути" которую ищешь и естественно - находишь.
не называю это проблемой, потому что особой разницы нет чем пытаться заполнить ту пустоту что ищет смысла...
Tigerfire, для начала надо отбросить всё, чтобы появилась эта самая пустота, и похоже, что у тебя пока этого нет, но распространяешь свой опыт на других.
Сообщения: 8530
Темы: 38
Откуда: Ultima Thule Профиль Карма: +204/–11
Давайте не обобщать, а говорить ближе к реальности.
Во-первых, Лев Николаевич восстал не против "религии" вообще, а против конкретно РПЦ в ее сложившейся на тот момент догматической и организационной форме. Эта форма даже для 19 века была давно отжившим анахронизмом, с подобным которому еще 300 лет до того боролся европейский протестантизм. То есть - несоответствие этой формы реальной жизни уже давно ни для кого не была секретом, даже и для самих церковных деятелей, из которых наиболее умные тоже предлагали реформу. Поэтому не к Толстому надо бы претензии предъявлять за его критику РПЦ, а к руководству этой организации, которое по своей трусости, косности и невежеству довело свою организацию до такого плачевного состояния, что на нее все общество уже пальцем показывало.
Во-вторых, будучи типичным представителем своего времени и своего класса, а также настоящим художником, тонко чувствующим происходящее,
Лев Николаевич в своей критике РПЦ отразил настроения всей интеллектуальной элиты своего времени. Не он один - все интеллектуалы так думали, только одни сформулировать не могли, другие побаивались. Не он - так другой отразил эти настроения. Но у кого бы лучше получилось, чем у такого мастера слова? Ему и карты в руки. Так что Толстой не был каким-то смутьяном и еретиком - он лишь зеркало своей эпохи.
Ну, и в-третьих, естественно, и ему были свойственны недостатки. Впрочем, простительные, потому что не от него они зависели. Основных недостатка, которые ему можно предъявить, два. Один - это недостаточная осведомленность в области религиоведения, теологии, других религий - кроме РПЦ. Толстой жадно собирал крупипцы знаний об этом, но не его вина, что в те времена эти знания были еще на зачаточном уровне. Сегодня мы гораздо более информированы, чем Лев Николаевич сто лет назад. Если бы он владел сегодняшним знанием - возможно сделал бы другие выводы. Но - не его вина. Такую претензию. ему предъявлять некорректно. Второй недостаток - это излишнее морализаторство вместо объективного анализа. Но этому тоже есть объяснения. Он ведь был писатель, художник, а не ученый и не систематизатор. Поэтому использовал те инструменты, которые ему были даны природой. С другой стороны, в те времена буквально все мыслители, даже ученые, были склонны к морализаторству. Это был такой общепринятый стиль, своего рода - мода. Возможно, это объясняется именно недостатком объективных знаний, который пытались таким образом компенсировать, потому что рассуждать про мораль все-таки легче, чем добывать факты, анализировать их и выявлять скрытые в них закономерности.
Таким образом, практически все претензии к Льву Николаевичу, хотя и возможны, но не вполне корректны.
Он делал то, что должен был делать и делал так, как мог в его обстоятельствах.
Его нужно не ругать за это, а изучать его теоретитческое наследие и делать из него выводы применительно к сегодняшнему дню.
Проблема Толстого в том, что он был душевен и совестлив, но бездуховен, и потому не смог познать сокровенной сути, которая скрывается за формой любой религии, особенно православной.
Он, как мне представляется, запутался в своих долгах и обязанностях, то оставаясь барином и домашним тираном, угнетающим жену и ближних, то погружаясь в жизнь народа.
...
...
1) Да, Толстой противоречивый человек, как бывал (предполагаю) и каждый из нас на путях саморазвития.
Но какое отношение имеют Ваш пост к тезисам видео и цитатам Толстого?
Ваш пост похож на " Перевод спора на противоречие между словом и делом; между взглядами противника и его проступками, жизнью и т.д. Иногда это принимает форму: "врачу, исцелися сам". Это одно из любимых и обычных форм "зажимания рта". Напр., - скажем, Л.Н. Толстой доказывает, что девственность лучше брачной жизни. Ему возражают: а у вас, уж после вашей проповеди целомудрия, родился ребенок. Философ-пессимист, доказывает, что самоубийство позволительно и имеет, как ему кажется, разумные основания. Ему отвечают: почему же ты не повесишъся? Солдату доказывают, что надо идти на фронт и сражаться. Он отвечает: "так берите ружье и ступайте". Ясно, что подобного рода возражения - софизмы, если человек ведает, что говорит. Истина будет оставаться истиною, хотя бы ее произносили преступнейшие уста в мире; и правильное доказательство останется правильным доказательством, хотя бы его построил сам отец лжи. Поэтому, если вопрос об истинности или ложности, о нравственности или безнравственности какой-нибудь мысли рассматривается по существу, всякие обращения к личности противника суть уклонения от задачи спора. Это один из видов "зажимания рта" противнику и не имеет ничего общего с честною борьбою в споре за истину. Как прием обличения он, может быть, и требуется и часто необходим. Но обличение и честный спор за истину, как борьба мысли с мыслью - две вещи несовместимые.
http://www.polemics.ru/articles/?articleID=103&hideText=0&itemPage=1
ps Хорошо бы, когда личностные противоречия (явные или мнимые?) выражаемые , как аргумент по конкретной теме имели бы прямое отношение к аргументам высказывающей их личности ...
Иначе, если приплетать грешки, можно прийти к тому, чтобы не уважать и не рассматривать аргументы, мнения друг друга только от того, что каждый в детстве ходил под себя ?
Ой, сорри, великие учителя, не ходили, они сразу рождались взрослыми и совершенными ...
Добавлено спустя 13 минут 22 секунды: Марк Голдберг, спасибо, просмотрю.
2. Толстой отразил настроение всей интеллигенции об РПЦ того периода
3. Толстой имел два недостатка в этой области:
1) не имел достаточной информации в области религии
2) Морализаторство...хотя оно было в моде в ту эпоху, и является следствием недостатка знаний
Ответ на это таков: каков поп, таков и приход.
На что был
В данном случае, Толстой отражал настроение не всей интеллигенции, а её, можно сказать, поверхностного, но более многочисленного, слоя, поскольку имели место и глубинные проникновения, например, В. С. Соловьёв.
Но тут же другой, только Всеволод Соловьёв, старший сын историка С.М. Соловьёва, показывает истинное лицо такой интеллигенции, в своих придуманных опусах против Блаватской.
Так что речь не в информированности, а в уровне сознания, эгоизме и тщеславии. Морализаторство потому и появляется, что оно является выражением того же эгоизма и ощущения своего сверхвысокого предназначения. Такого было много всегда в людях.
Искательный, речь идёт не об истинности утверждений, а о том, каким вообще человеком был Л. Толстой, каковы были его характерные черты и в чём причина его негатива к церкви. Я и написал, что причина негатива к церкви у Толстого в том, что он неглубоко понимал суть самой религии и более склонялся к морализаторству, но сам, при этом, не был примером.
Вот это и есть истина, а то, что вы пишете, это умствование.
Касательно родственников - так кто ж, кроме них, лучше знаком с жизнью близкого им человека? Именно в быту и проявляется духовность. а не где-либо в высоких эмпиреях. Ну, а сводить всё к туалетной тематике, как это вы пытаетесь...почему-то здесь это часто, как заразная болезнь.
Толстой предлагал понимать под идеей человека и веры то, что предлагал Иисус в Евангелии.
В чем они не правы? ))
Толстой просто предлагал делать так - как там написано, не более того.
Он предлагал не крутиться в колесе, а прервать порочный круг, ключом видя как раз заповеди христианства, но только исполняемые сознательно и никак иначе, то есть безо всяких лицемерных "а если".
А теперь посмотрим на христианскую церковь, риторику её отцов и дела её паствы.
10 заповедей так трудны, что они не выполняются самыми ревнивыми? Все судят друг друга даже не осознавая этого.
Эта тема не исключение.
Вторая беда, сам институт церкви, не как дорога в рай, а как именно социальный институт!
Со своими правилами, канонами, стабильностью, плесенью, кои позволяют в "не идеальном мире", прямо говоря в хреновом мире, существовать такому институту веры, ничего не делая при этом именно для духа.
Так как же они собираются исполнять 10 заповедей, "наращивая жирок"?
Да никак.
Или кто-то думает, что вера это есть бесконечный процесс грехопадения и искупления? Украл-выпил-в тюрьму-исповедался-украл-выпил-в тюрьму-исповедался-...!?
Вы удивитесь, но это один из принципов существования церкви и человека в ней, без чего 70% паствы давно разбежались бы, заменив "исповедание" в жизни большей дозой алкоголя или ещё каким утешением.
То что многие, слишком многие, понимают под религией, это абсурд. У них нет пути. Нет сознания содеянного. Есть только колесо, плеть и пряник. И так они и видят заповеди. Не как ключ к собственному духу, а как некие каноны, законы, умные правила, инструкция как попасть в рай и прочие инфантильности, отчего никто в полной мере живущий в нашем обществе и не выполняет все заповеди как должно! То есть нет христиан получается в мире людей? :)
А концепция Иисуса, основанная на не делании зла и не разделении зла и добра, это философская концепция с закономерным итогом - который пессимисты видят в уничтожении наивных верующих, подставляющих под удары щеки, а Толстой итог видел в создании Рая на Земле, благодаря этой концепции.
Можно обвинять Иисуса и Толстого в наивности, в утопичности, но больше то не в чем )) И не надо за умным анализом прятать эту неспособность найти другие изъяны в простой идее.
Иисус и Толстой не боялись заповедей. Иисус точно знал и был убежден, Толстой верил и исследовал, как можно жить христианином, оставаясь при этом вместе с цивилизацией.
А церковь боится заповедей пуще ада. Отсюда нулевой прогресс в построении духа у последней.
Толстой отразил настроение всей интеллигенции об РПЦ того периода
Ильич -
Цитата:
Толстой велик, как выразитель тех идей и тех настроений, которые сложились у миллионов русского крестьянства ко времени наступления буржуазной революции в России. Толстой оригинален, ибо совокупность его взглядов, взятых как целое, выражает как раз особенности нашей революции, как крестьянской буржуазной революции.
И в своих статьях Ильич вполне убедительно это аргументирует.
Мистикус, когда не только предлагают, но и делают то, что написано в заповедях, эффект совсем другой. Проблема в том и заключается, что Л, Т. сам эти заповеди не соблюдал, и своими взглядами, а также своей теорией непротивления не решал проблему в целом, основываясь на скрытой агрессии, а не на любви.
Преподобный Варсонофий из Оптиной пустыни, по послушанию, в 1910 году ездил на станцию Астапово напутствовать умирающего Л. Н. Толстого.
Впоследствии он с глубокой грустью вспоминал: ""Не допустили меня к Толстому...Молил врачей, родных, ничего не помогло...
Хотя он и Лев был, но не смог разорвать кольцо той цепи, которою сковал его сатана"
Также критично относился ко Л. Т. святой Иоанн Кронштадский.
Толстого отлучили от церкви за несовместимость его взглядов с православием по каноническим вопросам, а не по причине светской болезни самой церкви.
И это отлучение он принял не со смирением, а с довольно-таки агрессивной гордыней, написав:
«…То, что я отрекся от Церкви называющей себя Православной, это совершенно справедливо.
…И я убедился, что учение Церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же — собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающего совершенно весь смысл христианского учения.
…Я действительно отрекся от Церкви, перестал исполнять ее обряды и написал в завещании своим близким, чтобы они, когда я буду умирать, не допускали ко мне церковных служителей и мертвое мое тело убрали бы поскорее, без всяких над ним заклинаний и молитв, как убирают всякую противную и ненужную вещь, чтобы она не мешала живым.
…То, что я отвергаю непонятную Троицу и басню о падении первого человека, историю о Боге, родившемся от Девы, искупляющем род человеческий, то это совершенно справедливо
…Еще сказано: «Не признает загробной жизни и мздовоздаяния». Если разумеют жизнь загробную в смысле второго пришествия, ада с вечными мучениями/дьяволами и рая — постоянного блаженства, — совершенно справедливо, что я не признаю такой загробной жизни…
…Сказано также, что я отвергаю все таинства… Это совершенно справедливо, так как все таинства я считаю низменным, грубым, несоответствующим понятию о Боге и христианскому учению колдовством и, кроме того, нарушением самых прямых указаний Евангелия…»
Достаточно для того, чтобы стало ясно: по существу дела у Льва Николаевича к определению Синода претензий не было. Были претензии к формальной стороне. Толстой сомневался в каноничности этого определения с точки зрения церковного права. Проще говоря, Лев Николаевич был уязвлен именно тем, что о его отлучении не было громогласно объявлено со всех кафедр Русской Православной Церкви.
И в ответ на возмущённое письмо жены Л. Т., "Санкт-Петербургский митрополит Антоний писал:
«Милостивая государыня графиня София Андреевна! Не то жестоко, что сделал Синод, объявив об отпадении от Церкви Вашего мужа, а жестоко то, что сам он с собой сделал, отрекшись от веры в Иисуса Христа, Сына Бога Живого, Искупителя и Спасителя нашего. На это-то отречение и следовало давно излиться Вашему горестному негодованию. И не от клочка, конечно, печатной бумаги гибнет муж Ваш, а от того, что отвратился от Источника жизни вечной»".
Tigerfire, для начала надо отбросить всё, чтобы появилась эта самая пустота, и похоже, что у тебя пока этого нет, но распространяешь свой опыт на других.
под пустотой что ищет смысла, имелась в виду интеллектуальная потребность в концепциях. Поиск умом смысла жизни.
а не некая мифическая пустота о которой ты говоришь..., мифическая, потому что не ты не я ею не обладаем.
Вы не мoжeте начинать темы Вы не мoжeте отвечать на сообщения Вы не мoжeте редактировать свои сообщения Вы не мoжeте удалять свои сообщения Вы не мoжeте голосовать в опросах
Движется на чудо-технике по сей день
Соблюдайте тишину и покой :)
1999-2019
